Статья Кристофера Колдуэлла для The Free Press от 17.03.25 переведена Grgrm
Журналисты всегда были склонны изображать Дональда Трампа чемпионом неких Олимпийских игр глупости. Но даже для них торговая война, которую он хаотично ведёт последние две недели, поражает своей нелогичностью и произвольностью. Он вводил тарифы — и на Китай, и на ближайших соседей и союзников США. Затем отменял их. Затем вводил снова.
Сеющий недовольство, отпугивающий инвесторов, разоряющий пенсионные планы 401(k) тех, кто когда-то считал голос за него хорошей идеей, Трамп выглядит для читателей газет безумным королём — или одержимым капитаном флота в исполнении Хамфри Богарта в фильме Мятеж на «Кейне», человеком, у которого контроль надо отнять, и как можно скорее.
И всё же в некоторых его аргументах есть серьёзные основания. Европейские и китайские экономические амбиции действительно связаны с нарушениями Соглашения США-Мексика-Канада (USMCA) о свободной торговле. Сейчас США ежегодно импортируют из Мексики товаров на полтриллиона долларов — больше, чем из Китая. Это связано с тем, что после ухода Трампа с поста в 2021 году Китай нарастил своё промышленное присутствие у границы США, чтобы воспользоваться выгодными торговыми условиями USMCA. То же сделали европейские компании. То же сделали и американские — включая Tesla Илона Маска.
Трамп не менее прав и в том, что нынешняя архитектура мировой экономики нежизнеспособна. В мирное время страна ведёт постоянные крупные торговые дефициты не только с Китаем, Европой и Мексикой, но и со всем миром, накопив при этом $36 трлн долга. Это $323 000 на каждого налогоплательщика.
Парадоксально, что США, доминируя в мировой экономике и устанавливая её правила, оказались в невыгодном положении перед глобалистами. В академических кругах давно обсуждаются сложные экономические и институциональные объяснения того, как так вышло. Эти идеи можно было бы использовать для обоснования протекционизма, подобного трамповскому. К несчастью для него, их в основном разрабатывали левые, которых его избиратели не знают и не ценят.
Главная неудача Трампа во втором сроке — потеря Роберта Лайтхайзера, сторонника тарифов и умелого переговорщика, который был торговым представителем США в его первой администрации. Лайтхайзер прекрасно знал эти теории и мог убедительно о них рассуждать — даже там, где не соглашался с ними.
Многие проблемы в торговле связаны с силой доллара. Юрист-теоретик из Беркли Дэвид Сингх Гревал, специалист по архитектуре глобализма, отмечает, что обладание мировой резервной валютой — это не только «чрезмерная привилегия», как говорил Валери Жискар д’Эстен, но и бремя. Любая страна, желающая участвовать в глобальной экономике, вынуждена держать долларовые резервы. Это постоянно толкает стоимость доллара вверх, вверх и ещё раз вверх — до такой степени, что американские товары становятся неконкурентоспособными на мировом рынке. Так США и потеряли свою промышленную базу.
Сторонники свободной торговли утешают себя тем, что этот торговый дефицит компенсируется притоком капитала: американские финансовые инструменты захватили весь мир. К несчастью, речь идёт главным образом о казначейских облигациях (T-Bills). Пока Китай специализируется на производстве, мы специализируемся на долгах.
Дополнительную сложность создаёт двойная функция доллара. «Предложение долларов должно не только обеспечивать внутреннюю экономику США, — пишет Гревал, — но и подпитывать рост глобализированной мировой экономики в целом». Когда миру не хватает ликвидности, у США есть два варианта: либо ограничить доступ к доллару, дав миру страдать, либо печатать деньги, рискуя загнать собственных граждан в жилищные и прочие финансовые пузыри.
Начиная с администрации Клинтона, многим казалось, что между глобальной и национальной ролью доллара нет противоречия. Эти люди за Дональда Трампа не голосовали.
Трамп считает, что Америка не получила компенсации за оказанные услуги. Его взгляд на роль США в мировой экономике напоминает аргументы некоторых феминисток второй волны о неоплачиваемом и недооценённом домашнем труде женщин. «Хлопоты» Америки включают в себя гарантии безопасности и роль потребителя последней инстанции, стимулирующего мировую экономику. Покорно соглашаясь с этими обязанностями, мы попросту позволили себя ограбить.
Экономист, который хорошо понимает этот аргумент, — Янис Варуфакис, эксцентричный бывший министр финансов Греции. По его мнению, Трамп сейчас реализует «мастер-план», который Варуфакис называет «продуманным, хотя и крайне рискованным». Его цель — не просто улучшить торговые условия, но и «шокировать иностранных центральных банкиров». Несколько недель назад Варуфакис предполагал, что этот манёвр будет жёстким.
Так и вышло. S&P 500 упал более чем на 4 % с начала года. Министр финансов Трампа, Скотт Бессент, говорил о «периоде детоксикации» — то есть управляемом переходе к новой, более здоровой экономической модели, своего рода отвыкании. В теории это могло бы быть полезно. Постепенное введение тарифа на товары из Мексики, вне зависимости от отношения к такой политике, могло бы подтолкнуть инвесторов к американским фабрикам вместо мексиканских. Но вместо постепенного детокса мы получили резкий отказ, сродни ломке. Внезапный 25-процентный тариф угрожает просто вычесть стоимость из экономики без компенсирующих механизмов. Результат, если продолжить аналогию Бессента, — экономический эквивалент белой горячки.
К тому же Трамп пытается использовать тарифы сразу для трёх целей:
- увеличения доходов,
- перестройки экономики в пользу рабочих,
- наказания (или прямого давления) на другие страны.
Часто он теряет фокус и в итоге неизменно сводит всё к наказанию.
Такой подход ещё имел смысл, когда Трамп давил на Густаво Петро в Колумбии, чтобы тот соглашался принимать депортируемых. Но он совершенно неуместен в случае с Мексикой Клаудии Шейнбаум — страной, которая уже дала США почти всё, что те публично требовали: ограничение миграции и борьбу с фентанилом. Для иностранных избирателей такая политика выглядит произвольной, и они сплачиваются вокруг своих лидеров, сидящих напротив Трампа за столом переговоров. У Шейнбаум рейтинг одобрения подскочил до 85 % в некоторых опросах. Даже Эммануэль Макрон во Франции вырос до 27 % — для него это почти рекорд.
Положение Трампа осложняют несколько факторов. Во-первых, не вполне ясно, вообще законны ли его тарифы. Согласно статье I, разделу 8 Конституции, право вводить тарифы принадлежит Конгрессу. В прошлом Конгресс самостоятельно устанавливал тарифные «графики» и мог их корректировать. В 1930-х годах он передал это полномочие Белому дому. Так что, по иронии, президентская власть вводить тарифы, на которую теперь опирается Трамп, — это один из столпов той самой административной системы, против которой выступает трампизм.
Теперь Трамп ссылается на Закон о международных чрезвычайных экономических полномочиях 1977 года, чтобы оправдать свои тарифные решения. Возможно, именно этим объясняется, почему его администрация так раздувает тему незначительных изъятий фентанила в Канаде.
Другая проблема — отсутствие внятного объяснения тарифной политики для публики. Американские СМИ сосредоточены на возмущении иностранных государств (а значит, на уязвимости Трампа), но почти не упоминают их страх (а значит, его силу). Чтобы узнать, что, например, центральный банк Канады снижает ставки из-за опасений рецессии, зрителю приходится досидеть до конца новостного выпуска или пролистать несколько абзацев статьи.
Справедливо это освещение или нет, но Трамп, как остриженный Самсон, пока не сумел прорваться сквозь него, хотя его аргументы нельзя назвать беспочвенными. Система maquiladora, которая распространилась с началом свободной торговли в 1990-х, изначально позволяла американским компаниям обходить профсоюзные зарплаты при производстве футболок и простейших комплектующих. Но сегодня Мексика превратилась в слабо регулируемую площадку для высокотехнологичных европейских и китайских компаний, вынуждая американских рабочих конкурировать с латиноамериканским трудом во всей линейке глобальных товаров, которые покупают американцы. И хотя американцы не хотят, чтобы их пенсионные фонды обесценились, они точно не желают заполонения рынка китайскими автомобилями.
Проблема торговой политики в том, что её несправедливости могут быть одновременно вопиющими и утомительными для объяснения. Но Трампу придётся их объяснять — и так, чтобы это было зрелищно на экране. Если он не сможет вовлечь публику в торговую войну, которая уже стала крупнейшим провалом его второго срока, ему будет сложно продолжать. Если сможет — у него есть шанс на победу. И, возможно, даже заслуженную.